«Я направляла каждый прожектор на софитах вручную»
Галина Асташина, ведущий специалист осветительного цеха, — о своей сорокалетней работе в Театре Волкова и о том, что изменилось за эти годы в работе осветителя
Я пришла в театр, когда мне было восемнадцать. Скоро будет уже пятьдесят лет, как я в этом деле. Волковский — мой третий театр. Когда я закончила техникум по специальности «контрольно-измерительные приборы», мне предложили остаться на заводе, но я представила себе, что каждый день буду видеть одно и то же. Не захотела. В Волковском начала работать в ноябре 1974 года, до этого работала в Брянском театре. Туда по делам приехал главный режиссер Ярославской драмы Фирс Шишигин, посмотрел спектакль и пригласил моего мужа-актера к себе. Так как в Ярославском театре не было художника по свету, то меня тоже пригласили.
За то время, что я здесь работаю, изменилось многое. Если раньше я направляла каждый прожектор на софитах вручную, мне нужно было до спектакля на пустой сцене раскладывать фонари, точно попадая в мизансцену, — то сегодня это все делается нажатием кнопки
Я участвую в оформлении спектаклей. Наша работа — осветить спектакль, установить аппаратуру. Раньше с нами работал режиссер, рассказывал замысел спектакля. Потом мы работали с художником. Старались проявлять инициативу, приносили сценографу свои предложения. Так, сообща, оформляли спектакль. Сейчас все по-другому. Режиссер приходит вместе с постановочной группой, в которой есть и художник по свету. Моя задача — восстановить свет уже после того, как спектакль сделан. Чтобы свет продолжал существовать в спектакле в первозданном виде. Самое интересное происходит, когда спектакль только собирается, интересен сам процесс придумывания. Интересно, когда есть дополнительные светоэффекты. Например в спектакле «Горе от ума» Игоря Селина использовались флекс-неоны, подсветочки разные. Настоящее шоу. Самым сложным спектаклем из текущего репертуара могу назвать «Зойкину квартиру». Три акта, в каждом — отдельное оформление, отдельный свет. За короткий антракт мы должны были успеть все переделать, все установить. За то время, что я здесь работаю, изменилось многое. Если раньше я направляла каждый прожектор на софитах вручную, мне нужно было до спектакля на пустой сцене раскладывать фонари, точно попадая в мизансцену, — то сегодня это все делается нажатием кнопки. Сейчас можно запрограммировать определенную картину, а потом одно нажатие — и светофильтр меняется, прожектор уезжает в другую сторону. Театр сильно изменился. В 70-е годы ставили про Ленина, а сейчас можно ставить все что угодно. Нет обязательных гастролей в таком количестве, как раньше: мы по три месяца дома не бывали, нас дети не узнавали. Зритель тоже изменился, молодежь воспринимает театр не так, как старшее поколение. Прежняя публика любила мелодрамы, любила попереживать, посмеяться. А сейчас мы ставим спектакли, где много балета, где поют и танцуют. Сегодня все должно быть легко и просто. Но хотелось бы, чтобы молодежь уходила призадумавшись после спектакля.
