Геннадий Абрамов, хореограф, педагог, создатель «Класса экспрессивной пластики»:
«Российский современный танец в нынешнем его состоянии находится на очень низком уровне. Причина — низкий уровень владения телом из-за отсутствия должного образования. Основа образования сейчас главным образом — мастер-классы. А систематической школы нет. Я вижу, что наши танцовщики честно бьются, как рыбы об лед, но все стоит на месте. Есть несколько интересных балетмейстеров — Татьяна Баганова, Ольга Пона… У остальных в основном случайный набор движений, полученных на мастер-классах. Главная разница российского и мирового современного танца — в среде. У нас среда современного танца разреженная, доля его в культурном пироге невелика, есть случайные победы и честные попытки, но поражений больше, чем побед. На Западе — система, школа, как следствие — общий уровень. Есть школа Грет Палукки, школа Марты Грэхем, школа Кеерсмакер, школа Хайтауэр — высшие учебные заведения, которые дают ремесло в рамках созданной ими системы образования. У нас по-прежнему 90% танцовщиков неграмотны, не знают балета, не любят спорта. Результат — Россия не имеет своего собственного лица на мировой карте современного танца. В период занятий моим «Классом экспрессивной пластики» я пытался создавать системность. Только класс стретчинга давал ежедневное промывание мозгов и тела, а классов и упражнений было много. Итогом моей системы было то, что зритель видел творчество моих актеров, но сами актеры были моим творчеством. Я занимался их воспитанием, и они сами выстраивали свои импровизационные структуры. Сейчас я стараюсь не смотреть современный танец — слишком много его видел. А что касается «Золотых Масок», которые год от года щедро раздают, это вызывает удивление. Я три раза был в жюри и убеждал, что не надо вручать, что достойных нет. Но национальная премия продолжает порой следовать порочной практике и выбирает лучшее из худшего. Обидно, что идет время и мы остаемся на уровне бедных учеников западных школ только потому, что учимся изредка».
Если ты живешь в индустриальном уральском городе, твоя жизнь отличается от жизни хореографа, живущего в Париже
Вадим Каспаров, директор танцевальной компании и школы современного танца «Каннон Данс»:
«Самое плохое, но, вероятно, оно же и самое хорошее, что случилось с российским современным танцем за двадцать лет, это то, что ничего не случилось. Главные имена — практически без изменений. Первое поколение (в новейшей истории) с 1990-х так и держит свою планку на высоте и новичкам до нее пока не допрыгнуть. Хороша ли жизнь без особых изменений? Да. Потому что могло бы быть и так, что современного танца не было бы в принципе. А он жив, держится и иногда удивляет! Современный танец Петербурга, как и всей России, — это ниша для тех, кто не готов на компромиссы. Кто не готов сказать: «Все, я устал, найду что-то спокойное, денежное, в конце концов». При этом современный танец Петербурга много лет находится «в ожидании Годо». Впрочем, дом танца «Каннон Данс» не сидит сложа руки, активно старается что-то менять, представлять новое, искать и строить. Сколько хватит сил — будем делать».
Елена Слободчикова, художественный руководитель Красноярского центра современной хореографии, хореограф, педагог:
«Современный танец в России формировался на уровне интуиции. Необходимость хорошего образования стала понятна на первых мастер-классах ADF в Москве в 1997 году. Если сейчас меня спросят молодые танцовщики, желающие получить образование в современном танце, я с уверенностью скажу, что учиться нужно не в России. Получение степени Master of Fine Art в американском Университете Холлинс полностью подтвердило мои предположения о необходимости качественного образования. Огромная база, педагоги, библиотека, общение с хореографами-профессионалами, получение материала не поверхностно, а копая постоянно вглубь, дали мне возможность разобраться во многих вещах, на которые я не находила ответы раньше. Несмотря на то что я являюсь доцентом Красноярской академии музыки и театра, кафедры «Хореографическое искусство», направления «Современный танец», понимаю, что нам еще далеко до этого уровня как в технической базе, так и в изменении отношения к современному танцу в профессиональном балетном сообществе, где законы современного танца противоречат всем видениям эстетики балетной. Постоянно сталкиваешься с непониманием не просто человека нетанцующего, а именно профессионального. Современный танец в Красноярске, Сибири спустя 14 лет проведения международного фестиваля «Айседора», имеет место быть. Возникают новые школы, театры танца. Наш красноярский ТЮЗ, который три года назад возглавил Роман Феодори, четко показал свою заинтересованность в этом направлении. В спектаклях ТЮЗа часто можно видеть современную пластику, в репертуаре театра появились вечера актуального искусства, где современный танец занимает важное место».
Ольга Пона, художественный руководитель Театра современного танца Ольги Пона:
«Современный танец тесно связан со временем, в котором мы живем, с культурой, в которой каждый из нас вырос, и с географией. Если ты живешь в индустриальном уральском городе, твоя жизнь отличается от жизни хореографа, живущего в Париже. Челябинский театр современного танца существует 20 лет. Мы начинали с нуля, как и многие. За это время сформировалась труппа, репертуар и собственный зритель, за двадцать лет у нас была возможность обнаружить, сформулировать и развивать свой танцевальный язык. Сейчас некоторые танцовщики труппы начинают создавать свои собственные спектакли — исследования языка и своего пространства продолжаются. В Челябинске сегодня множество коллективов, работающих в жанре современного танца. Современный танец в России исторически никогда не был официально признан в той же степени, как, например, классический и не получал равной балету финансовой поддержки. Тем не менее спектакли современного танца в России играются на больших сценических площадках (маленьких, так называемых black box, в российских городах почти нет) и собирают множество зрителей. Это наш феномен».
Евгений Кулагин, актер, танцовщик, директор компании современного танца «Диалог Данс»:
«Современный танец в России существует разными «правдами и неправдами». Он до сих пор не стал частью культурной политики государства, не развивается наравне с другими видами искусств. Практически нет финансовой поддержки. Перестали существовать многие танцевальные фестивали. Несмотря на то что современный танец все больше входит в пространство современного драматического театра и режиссеры стремятся работать с хореографами contemporary dance, сам по себе жанр contemporary dance в России переживает сейчас не лучший период. Многие хореографы, получив образование за рубежом, не вернулись в Россию. Практически нет площадок для показов спектаклей. С появлением «Диалог Данс» Кострома стала одним из центров современного танца России — во многом благодаря созданию пространства, арт-площадки «Станция». Здесь мы показываем свои спектакли, проводим фестивали и организуем резиденции для российских и европейских артистов. Для костромского зрителя это возможность познакомиться с современным танцем, полюбить его, как минимум знать, что это существует в шаговой доступности. Именно категория доступности — главный критерий в развитии этого жанра в Костроме. Уже второй год наш проект поддерживает администрация Костромской области. Кажется, впервые в российском регионе создан такой прецедент — в бюджете области существует субсидия на поддержку современной хореографии и современного искусства. Важнейшее событие в истории современного танца случилось 11 лет назад. Тогда «Золотая Маска» выделила современный танец в отдельную номинацию. Большинство деятелей театра, не говоря о широкой публике, тогда вообще впервые узнали, что такое существует и что это совершенно автономный жанр. В 2011 году, когда мы получили первую «Золотую Маску», это тоже стало в определенном смысле прорывом, так как впервые была отмечена малоформатная, аскетичная в оформлении работа. Мы всегда искренне рады за наших коллег, особенно если «Маску» присуждают коллективу из провинциального города. Это крайне важно для развития жанра на региональном уровне».
Для понимания механизмов преподавания не надо изобретать велосипед — надо ехать в крупнейшие мировые школы современного танца и использовать их модели работы
Елена Тупысева, художественный руководитель театра «Балет Москва», основатель международного центра танца и перформанса «Цех»:
«В России мировой опыт осмысляется, он для нас важен, и все в итоге решает личность конкретного человека и его бэкграунд. Российская специфика, может быть, в том, что мы тяготеем к театральности, но это довольно условно. Главное же отличие нашей ситуации в том, что в России не создана инфраструктура. Она не будет создана мгновенно. Но чтобы проявилась специфика и появился масштаб, должно пройти время. Среда формируется постепенно. В Москве много чего было показано начиная с 90-х годов, и на любой спектакль найдется зритель, главное правильно рассказать. Конечно, в Челябинск, Екатеринбург, Красноярск надо везти более традиционные танцевальные спектакли, в Москве и в Санкт-Петербурге зритель более искушенный.
За последние годы сильно выросла осведомленность зрителей о самом жанре: людей, которые видели современные танцевальные спектакли, стало в разы больше. Современный танец нужен другим жанрам — кино, театру, образовательным программам. О том, что происходит в России, в мире знают больше. Все больше танцовщиков и хореографов, получив образование за рубежом, возвращаются домой — недавно, например, вернулась хореограф Ольга Цветкова, которая закончила танцевальную школу в Амстердаме. Что важно, но не сделано до конца: вузы, в которых есть факультеты танца, имеют возможность внедрять дисциплины современного танца в свой учебный план, и не номинальный час в неделю силами непрофильного педагога, а полноценно и разнообразно; УМО Вагановской академии создало для этого юридическую и методическую базу. Для понимания механизмов преподавания не надо изобретать велосипед — надо ехать в крупнейшие мировые школы современного танца и использовать их модели работы. Созданы устоявшиеся практики.
Сегодня главный актив обучения танцовщиков — школы при компаниях, частные инициативы. «Цех» в Москве, «Диалог Данс» в Костроме, «Айседора» в Красноярске, их много. Любительские школы, развивающие любительское движение современного танца, тоже важный аспект инфрастуктуры. Там преподают танцовщики компании и тем живут. Но вот я полтора года руковожу государственным театром, в котором есть современная труппа, и для меня большой вопрос, где безо всяких скидок на то и это набирать артистов, которые могут отвечать запросам разнообразных приглашаемых для постановок хореографов. Зная мировой уровень исполнителей, я понимаю, что нам есть над чем работать».
