Дебют оперетты в рамках конкурсной программы «Золотой Маски», случившийся в 1997 году, назвать удачным язык не повернется. Более того, многих он поверг в состояние легкого шока. Что случилось? Из Омского театра музыкальной комедии привезли спектакль «Белая акация» (сюжет из послевоенной жизни работников китобойной флотилии), и состоялось торжественное явление оперетты как жанра. Хорошо помню растерянность одного из членов жюри, Александра Феклистова: «Даже не подозревал, что такое вообще возможно. У меня ощущение, что мы сейчас выйдем из зала, а в магазинах не будет колбасы». Такая вот аберрация времени возникла, и не только у него. При этом на сцене не происходило ничего сверхъестественного: обычный, крепко сбитый спектакль с вполне приличными актерскими работами. Подобных ему и в последующие годы экспертам на кассетах и дисках пришлось отсмотреть пачками. Порой возникало впечатление, что в записи идет один и тот же безразмерный спектакль, который непонятно когда поставлен — то ли в 1982-м, то ли в 1970-м — или вообще в 1953-м, и Сталин еще живой…
Оперетта, музыкальная комедия, мюзикл — жанры, традиционно причисляемые у нас к легким. Будем откровенны, в некотором пренебрежении и даже снисхождении к ним единодушны многие: критика и серьезные театральные фестивали, традиционное музыкознание и чуть меньше театроведение. И, конечно, публика, считающая себя интеллектуальной
Травма от неудачного появления на «ЗМ» зарубцевалась только через пару лет, и в 1999 году оперетта с мюзиклом обрели свое право отдельной номинации. Но еще долгое время ни один спектакль не был признан лучшим. Жюри скупо поощряло только артистов, иногда вообще игнорируя жанр целиком, и эти судейские демарши вызывали цепную реакцию скандалов с криками: нас затирают! А ведь все дело в оптике. Взгляд на жанр в рамках общетеатрального фестиваля выходил совершенно особым. Жюри, получая в концентрированном виде сгусток лучших спектаклей страны, невольно сравнивало и сейчас сравнивает: вот интеллектуальная режиссура и поиски нового сценического языка, это масштабные визуальные концепции и современный дизайн, а здесь — актуальные музыкальные идеи и фантастическое исполнительское качество. И тут вдруг: «Сильва, твои усилья…»
Необычайная и во многом необъяснимая популярность оперетты в стране победившего пролетариата в свое время привела к тому, что на широких просторах родины появилось большое количество театров музыкальной комедии, где давали и классическую оперетту, и новую советскую. Перестройка застала их врасплох — жанр, появившийся как искрометная реакция на злобу дня, вдруг стал полным анахронизмом. Всегда дышавшая одним воздухом с окружающей жизнью оперетта этого свойства лишилась начисто и разом потеряла серьезную часть публики. И если в прежние времена оперетта могла выглядеть и прекрасной леди, и сексапильной вамп, а в советскую эпоху — комсомолкой-спортсменкой-красавицей, то в конце XX века стала напоминать странную особу без возраста и слегка не в себе. Да что там говорить — городскую сумасшедшую, поющую нередко дурным голосом, по поводу и без исправно задирающую ноги. В стране происходили тектонические изменения, а стоило попасть в любой из российских музкомедийных театров — там все было «как при бабушке», только без прежних достоинств. А когда в столице благодаря прокатным конторам с немереными деньгами начался мюзикловый бум, наша девушка-бабушка загрустила совсем. Конкуренция со стороны зарубежных образцов нашей героине очков не прибавила.
Оперетта, музыкальная комедия, мюзикл — жанры, традиционно причисляемые у нас к легким. Будем откровенны, в некотором пренебрежении и даже снисхождении к ним единодушны многие: критика и серьезные театральные фестивали, традиционное музыкознание и чуть меньше театроведение. И, конечно, публика, считающая себя интеллектуальной. Так уж случилось, что оперетта с рождения была кентавром: с одной стороны — искусство, с другой — развлечение, соединение высоких творческих порывов с коммерческим прагматизмом — неотъемлемая черта мюзикла. Дуализм жанра, его амбивалентность и многослойная природа могут быть как его сильной стороной, так и слабостью. Сегодня все разновидности легкого жанра живут в рамках одной номинации. Меж тем с точки зрения происхождения, истории, эстетики, поэтики и технологии они принципиально различны. К примеру, в советской оперетте — отличная музыка, но безнадежно устаревшие либретто. Американский (бродвейский) и европейский мюзиклы предполагают совершенно иной постановочный процесс, нежели в русском стационарном театре: кастинг, система ежедневного проката, немалые финансовые вложения и кассовость в виде главного показателя успеха. Того и гляди, на «Маске» будут соревноваться бюджеты, а не театральные идеи. Пожалуй, дать новую жизнь классической оперетте оказалось самой неподъемной задачей. Прежних времен нафталинно-архаичный стиль спектаклей из жизни «графьев и мамзелей» невероятно живуч. О поиске режиссурой новых смыслов, актуализации вечных тем в современном контексте можно только мечтать. О каком-либо постановочном радикализме как тенденции говорить не приходится. Режиссерский театр, отвоевавший себе права гражданства в опере, в оперетте ограничился малым количеством попыток, причем не во всем удачных. Из последних примеров — «Летучая мышь» Василия Бархатова в Большом театре или «Веселая вдова» Адольфа Шапиро в «Стасике». А вообще, где ей, бедной, жить и развиваться — тоже вопрос. В прежних музкомедийных рамках, где изначально музыкальное качество (оркестр, вокал) редко могут соответствовать высокой академической планке? Либо сделать шаг на оперную сцену, как во всем мире? Может, поэтому ни один спектакль оперетты за все годы существования номинации так и не получил заветных «Масок» в качестве лучшего. Все лавры достались мюзиклу.
Даже не подозревал, что такое вообще возможно. У меня ощущение, что мы сейчас выйдем из зала, а в магазинах не будет колбасы
О том, что западный мюзикл может быть отлично адаптирован на российской почве, мы впервые узнали, когда в Московской оперетте появилось «Метро». Премьера российской версии известного мюзикла композитора Януша Стоклосы в режиссуре Януша Юзефовича стала первым опытом лицензионного спектакля, и московский вариант ничем не отличался от бродвейского, хоть и шел на русском языке. Мюзикл «Метро» вошел и в историю «Маски», первым получив статус лучшего спектакля (2001). Старт иных процессов был задан мюзиклом «Норд-Ост» по повести Каверина «Два капитана», который был назван лучшим на «Маске» в 2003 году. Несмотря на его трагическую судьбу, он сделал свое дело: все вновь стали мечтать о русском мюзикле. Конечно, после трудных 90-х более благоприятные экономические реалии тучных нулевых, появившиеся какие-никакие финансовые возможности подвигали к экспериментам. На жанровом поле появилось множество новых субъектов: кроме стационарных театров — продюсерские центры разной степени состоятельности. На сегодня один из самых крупных игроков на рынке отечественного мюзикла — российский филиал компании Stage Entertainment, играющий на сценах МДМ и бывшего кинотеатра «Пушкинский». В здании легендарной «Горбушки» пару лет назад открылся Московский театр мюзикла.
Собственно, от «Метро» и «Норд-Оста» протянулись две магистральные линии мюзикла в России постперестроечной эпохи. Одна из них связана с переносом готовых западных продукций в формате «один в один»: осуществленные в Москве «Notre Dames de Paris», «Mamma mia», «Ромео и Джульетта», «Красавица и чудовище», «Звуки музыки», «Русалочка», питерский «Бал вампиров»… Лучшие из них (если позволял срок жизни спектакля ежедневного проката) непременно оказывались в программе национального фестиваля и получали свои заслуженные награды.
Другой путь — отказ от импортирования и работа с нулевого цикла. Разработка и создание либретто, сочинение музыкальной партитуры, постановка спектакля — все этапы рождения нового спектакля, как правило, инициированы конкретным театром — новое создается здесь и сейчас, с прицелом на определенных исполнителей. Тут моду задает Театр музкомедии из Екатеринбурга, лучшими спектаклями которого на «Маске» стали «Ночь открытых дверей» Кармазина (по Диккенсу, 2006), «Мертвые души» Пантыкина (2011), в частных номинациях засветилась «Екатерина Великая» Дрезнина и «www.Силиконовая дура.net», в этом году театр вместе с композитором Владимиром Кобекиным замахнулся на «Белую гвардию». В том же русле двигается Новосибирская музкомедия, для Московской оперетты сочиняют Андрей Семенов и Роман Игнатьев. Новая фаза жизни российского мюзикла активизировала мэтров легкого жанра: Александра Журбина, Владимира Дашкевича, Максима Дунаевского. Появившаяся на «Маске» в 2008 году специальная номинация «Лучший композитор» только подстегнула амбиции и творческую интенсивность отечественных авторов.
Вспомним нашу героиню: за какие-то несколько лет она вышла из оцепенения, активно занялась собой, и сегодня это вполне современная особа, с приличным имиджем и модным прикидом
Сегодня процесс становления нового русского мюзикла — это, по сути, классический пример поисков собственной идентичности. Он развивается, осваивает новые возможности и новые территории, делает ставку на сюжеты либо исторические, либо большой литературы. Не стремится к чистой развлекательности, пытаясь раздвинуть жанровые рамки и дать примеры нетривиальных прочтений классики. Чего стоила, например, попытка нового взгляда на Бомарше: в 2007 году «Figaro» — джаз-роковый ремикс оперы Моцарта, соединивший высокую классику XVIII века с энергетикой клубных ритмов — был признан лучшим спектаклем. А весной 2009 года «Маска» зафиксировала очень серьезный сдвиг в конкурсном восприятии мюзикла. Оказалось, что его создание не только прерогатива специализированных музыкальных театров. Едва ли не вольготнее он себя чувствует в драматических. «Конек-Горбунок» в постановке Писарева в МХТ еще раз зафиксировал, что на «Маске» конкурируют не столько театры одного жанра, сколько спектакли. И уже на следующий год было неудивительно, что опыт русской версии (чуть более русской, чем принято в лицензионных мюзиклах) «Продюсеров» принес успех театру Et Cetera. Вообще музыкальные спектакли вошли в моду, запели во всех драматических театрах, а некоторые — как, например, новосибирский «Глобус» или пермский «Театр-театр» — всерьез хотят составить конкуренцию музкомедиийным.
Практически все новое отечественное, что появляется в последние годы, конечно, меньше всего является мюзиклом в классическом понимании этого слова. Хотя бродвейские лекала под рукой, простое копирование у нас не принято. Новый российский мюзикл — это чаще всего гибрид, точка пересечения самых разных художественных взглядов, традиций и устремлений. В нем можно услышать интонации советской киномузыки и бардовской песни. Разглядеть сложные формы русской музыкальной классики и назвать его лайт-оперой. Неожиданно промелькнет тень русского психологического театра, свой выход получат изощренные приемы contemporary dance. Вдруг со всей мощью проявит себя новейшая сценография, использующая мультимедиа. Но порой в нем беззастенчиво торчат уши коммерческих шоу, происходит совсем уж малосимпатичная смычка с российской попсой, бессмысленной и беспощадной. Что можно зафиксировать с абсолютной точностью — так это слияние столь любезной сердцу многих россиян музыкальной комедии с форматом мюзикла. Вспомним нашу героиню: за какие-то несколько лет она вышла из оцепенения, активно занялась собой, и сегодня это вполне современная особа, с приличным имиджем и модным прикидом, продвинутая по части технологий, но не потерявшая при этом душевной привлекательности. Да, жанровые дефиниции ускользают от определения, тем временем процесс идет, и во многом он стимулирован «Золотой Маской». Жить со своим временем в одном ритме и привести на оперетту новую публику — этот императив лучшими театрами, продюсерскими центрами вполне осознан. А уж результаты, как водится, могут быть разными.
