Оперная жизнь в России рубежа веков мало-помалу двигалась к новому логическому этапу своего развития: от переосмысления старого репертуара — к присвоению ключевых текстов ХХ века, от радикального переинтонирования оперной хрестоматии — к освоению новой драматургии.
Под знаком этого рискованного эксперимента нулевые пройдут и в столицах, и в регионах — причем объектами эксперимента станут не столько творческие силы музыкальных театров, сколько их публика. Печально известный казус «Похождений повесы» Дмитрия Чернякова — спектакля, который дирекция Большого театра вынуждена будет снять с репертуара после нескольких премьерных показов ввиду катастрофического отсутствия популярности постановки у зрителя, — во многом определит модель взаимоотношений отечественных театров с оперной классикой ХХ века: и хочется, и колется. Наиболее последовательно в этом направлении развивалась под руководством Дмитрия Бертмана столичная «Геликон-опера»: театр, заслуживший репутацию экспериментальной труппы постановками хрестоматийных названий классико-романтического репертуара, в начале 2000-х в поисках обновленческого импульса и энергии саморазвития переходит почти исключительно на диету из партитур ведущих композиторов ХХ века — последовательно обращаясь к названиям, никогда не звучавшим в России или звучавшим на отечественной сцене изредка.
Печально известный казус «Похождений повесы» Дмитрия Чернякова во многом определит модель взаимоотношений отечественных театров с оперной классикой ХХ века
Постановка показанной на «Золотой Маске» в 2003-м «Лулу» — только часть осуществленного Дмитрием Бертманом проекта: вслед за берговским opus ultimum «Геликон-опера» выпускает «Средство Макропулоса» Леоша Яначека и «Диалоги кармелиток» Франсиса Пуленка.
Схожие процессы происходят и в регионах: в Екатеринбурге иконическую для истории оперного жанра партитуру бриттеновского «Поворота винта» ставят не в областном оперном театре, а в Экспериментальном музыкальном театре при Уральской государственной консерватории — командой, собранной режиссером Ильей Можайским из молодых, еще не заштампованных оперной рутиной певцов и инструменталистов.
Вполне естественно, что первыми осваивать непаханую репертуарную целину взялись камерные компании — крупные академические институции примут у них эстафету лишь к концу десятилетия: в репертуаре Мариинского театра первая опера Бенджамина Бриттена появится лишь в 2006 году, Большой театр обратится к творчеству Альбана Берга и вовсе в 2009-м.
