«Норд-Ост» — явление в нашей культуре уникальное, с него началась история мюзиклов в России. Конечно, и раньше у нас были прекрасные музыкальные спектакли вроде «Юноны и Авось» Алексея Рыбникова или «Орфея и Эвридики» Александра Журбина, в Театре им. Моссовета шла рок-опера Ллойд-Уэббера «Иисус Христос — суперзвезда», а в «Московской оперетте» — польское «Метро». Но мюзикла в бродвейском понимании — то есть стационарного спектакля ежедневного показа — в России до «Норд-Оста» не было.
Судьба создателей этого проекта в чем-то оказалась схожа с судьбой каверинских героев. В Москве начала 2000-х идея поставить стационарный мюзикл выглядела столь же рискованной и невероятной, как когда-то — намерение капитана Татаринова пройти Северным морским путем. Мало кто верил в успех этого предприятия. «Наши актеры не умеют петь в мюзикловой манере», — говорили одни. «Где вы возьмете столько японских туристов, чтобы ежедневно наполнять тысячный зал», — вторили другие.
Но это была не безумная затея двух дилетантов, а продуманный и тщательно подготовленный проект. Георгий Васильев и Алексей Иващенко, прежде известные как авторский дуэт «Иваси», изначально собирались привезти в Москву мюзикл «Отверженные» и целый год вели переговоры и консультации с продюсерской компанией Камерона Макинтоша. Экономический кризис 1998 года сломал эти планы, но упрямые энтузиасты не отчаялись, а решили сделать свой мюзикл, опираясь на полученный опыт. Больше года ушло на выбор литературной основы: Алексей Иващенко сидел в Ленинской библиотеке, изучая сюжеты всевозможных мюзиклов, а Георгий Васильев в это время читал детям каверинских «Двух капитанов» и вдруг понял — вот оно. Захватывающий сюжет, яркие герои, сильные чувства, любовь и предательство — тут было все, что нужно для эпического мюзикла в духе «Отверженных».
Алексей Иващенко сидел в Ленинской библиотеке, изучая сюжеты всевозможных мюзиклов, а Георгий Васильев в это время читал детям каверинских «Двух капитанов» и вдруг понял — вот оно.
При создании синопсиса авторы позволили себе даже меньше вольностей по отношению к первоисточнику, чем сам Каверин, написавший по мотивам романа несколько пьес и киносценариев. Тридцать лет из жизни героев они сжали до трех часов напряженного сценического действия. Горе и счастье, любовь и война, взлеты и падения тут чередовались стремительно, словно на американских горках. Одной из главных тем спектакля стала немота главного героя, Сани Григорьева, с которой тот в известном смысле боролся всю жизнь. Физический недуг тут понимался шире — как невозможность сказать правду, произнести слова любви, восстановить справедливость. Взрослеющего Саню играли три артиста — ребенок, подросток и взрослый актер, и эту борьбу с немотой и ложью они передавали друг другу как эстафетную палочку в отлично придуманных сценах смены поколений.
Вообще, детские сцены — одна из несомненных удач мюзикла. Юные артисты, как написал кто-то из рецензентов, работали «с честностью цирковых» и заряжали спектакль своей искренностью и непосредственностью. Ради этого авторам пришлось набрать и обучить целую детскую труппу. Впрочем, взрослые артисты тоже прошли несколько месяцев специальной подготовки: спортзал, танец, вокал. Из разномастной компании актеров, прошедших кастинг, предстояло создать слаженную команду артистов мюзикла, способных одновременно петь, танцевать и играть на уровне серьезного драматического театра. Это сегодня подобные требования кажутся само собой разумеющимися. Тринадцать лет назад все это было в новинку.
Это была история современная — история больших надежд и смелых идей, именно поэтому она действовала на зрителей так вдохновляюще. В мюзикле звучал не отвлеченный энтузиазм советских полярников, а счастливый азарт нынешних первопроходцев.
Устройство труппы, метод создания и проката спектакля, маркетинговая политика и система продажи билетов — все это было позаимствовано у западных коллег. Главный завлекающий публику аттракцион — самолет-бомбардировщик в натуральную величину — был явным аналогом падающей люстры в «Призраке оперы» и военного вертолета в «Мисс Сайгон».
Но при всех бродвейских технологиях это был спектакль в доску наш, до слез родной. Взяв за основу роман Каверина, авторы и в музыке придерживались традиций советской и бардовской песни, русского романса. При этом в мюзикле не было прозаических диалогов, он был зарифмован и положен на музыку от начала до конца, поэтому не распадался на отдельные номера, а смотрелся на одном дыхании. Этому способствовала и музыкальная драматургия: лирические лейтмотивы переходили по наследству от матери к дочери, а робко зарождающаяся в сцене первой встречи Кати и Сани тема любви к финалу разливалась весенней полноводной рекой, взламывающей арктические льды.
Но главное, что Иващенко и Васильеву удалось найти для трансляции этого очень советского романа верную, живую интонацию. У них получилось не просто ностальгическое ретро и не ироничная стилизация, хотя юмора в спектакле было довольно много — чего стоил номер секретарш, начинавшийся со слов «как широка страна моя родная», танец ненцев или степ на лыжах. Они не разоблачали и не идеализировали историю страны, они вспоминали прекрасных, цельных людей, живших в ней. И в то же время это была история современная — история больших надежд и смелых идей, именно поэтому она действовала на зрителей так вдохновляюще. В мюзикле звучал не отвлеченный энтузиазм советских полярников, а счастливый азарт нынешних первопроходцев, которые решились на небывалое новое дело.
Как ни странно это звучит, «Норд-Ост» был мюзиклом авторским, где почти за все, от либретто до постановки, отвечали одни и те же люди. Сначала Иващенко и Васильев пытались найти сценаристов, композиторов, режиссеров, способных осуществить их безумную идею, но так и не нашли желающих, так что им поневоле пришлось стать кулибиными. В результате это пошло мюзиклу на пользу: он был создан единой творческой волей и, проигрывая в каких-то узкопрофессиональных деталях, выигрывал в целостности и ясности авторского послания: «мечты сбываются, потому что сказки, в которые мы верим, еще живут на этой земле».
Своим энтузиазмом авторам удалось заразить всех участников постановки, превратившихся за два года подготовки и проката спектакля в настоящую семью: художник Зиновий Марголин, хореограф Елена Богданович, художник по костюмам Мария Данилова, оркестровщик Сергей Чекрыжов, концертмейстер Татьяна Солнышкина, дирижер Ара Карапетян, педагоги, завпосты, музыканты и артисты. Мужественный Андрей Богданов и Екатерина Гусева, которая тогда ночами снималась в «Бригаде», а днем репетировала и усиленно занималась вокалом. Пришедшие из Театра на Таганке Ирина Линдт и Юрий Мазихин, получивший «Золотую Маску» за роль главного злодея — Николая Антоновича Татаринова. И номинированный на премию Олег Кузнецов, блестяще сыгравший подлеца Ромашова. Обладатель шикарного баса Петр Маркин, ставший бессменным Кораблевым — воплощением чести и благородства. И конечно, артисты ансамбля, без которых сегодня не обходится ни один московский мюзикл. Многие «нордостики» из детской труппы теперь тоже стали профессиональными актерами: Александра Розовская играет в РАМТе, Мария Иващенко солирует в мюзиклах, Филипп Авдеев и Роман Шмаков работают в «Гоголь-центре».
За прошедшие 12 лет ни одному отечественному мюзиклу не удалось повторить опыт «Норд-Оста» и выдержать целый год ежедневных показов.
За прошедшие 12 лет ни одному отечественному мюзиклу не удалось повторить опыт «Норд-Оста» и выдержать целый год ежедневных показов. Продолжающие линию русского мюзикла спектакли «12 стульев» и «Обыкновенное чудо» продержались в прокате лишь несколько месяцев, и даже культовый бродвейский мюзикл «Чикаго», который в Москву привез Филипп Киркоров, у нас прогорел. Сегодня в режиме ежедневных показов удается работать только российскому отделению европейской компании «Стейдж Энтертейнмент», которое в прошлом году в дополнение к основной площадке МДМ на «Фрунзенской» открыло вторую сцену в Москве, переоборудовав кинотеатр «Пушкинский». Отечественным компаниям в силу экономических причин тягаться с этим гигантом индустрии развлечений не под силу. Поэтому русский мюзикл пошел по особому пути, найдя себе пристанище в репертуарном театре, хотя на его базе, как правило, не создать зрелища настоящего бродвейского качества. В столичных театрах — «Московской оперетте» или питерской Музкомедии — русскую модель репертуарного театра пытаются соединить с западной проектной, привлекая дополнительные актерские, постановочные и финансовые ресурсы и играя мюзиклы блоками по семь-десять спектаклей в месяц. В наших условиях эта схема оказалась наиболее жизнеспособной — что доказал триумфальный успех мюзиклов «Монте-Кристо» в Москве и «Бал вампиров» в Питере. Михаил Швыдкой предложил миру свое ноу-хау и открыл в ДК Горбунова частный профильный Театр мюзикла. По замыслу продюсеров, в его репертуаре должно быть несколько музыкальных спектаклей, которые будут играться по неделе в месяц. Но пока художественный уровень их продукции оставляет желать лучшего. А планка, заданная «Норд-Остом» больше десяти лет назад, пока так никем и не взята.
