Явление Лопаткиной было нежданно-негаданным, даже похожим на чудо. Многим тогда, в последние десятилетия уходящего века, казалось, что жизнь в Мариинском театре умирает, что у великого в прошлом театра нет будущего, как нет будущего у великих классических балетов, составлявших основу репертуара. Ведь именно в поисках чего-то нового и современного — спектаклей, ролей, танцевального языка — устремлялись знаменитые премьеры, решившиеся на рискованный побег: Нуреев, Барышников, Макарова. Тогда-то — а точнее, спустя двадцать лет, когда стало казаться, что Мариинская школа исчерпала свой вековечный ресурс, — взошла звезда Ульяны Лопаткиной, сразу занявшей особое, после Улановой давно пустовавшее место на нашем балетном Олимпе.
Что замечательно, именно Лопаткиной удалось добиться почти всего именно в традиционном академическом репертуаре, именно ее исполнение оживило «Лебединое озеро» и «Баядерку» и, более того, позволило увидеть, насколько эти достославные балеты полны современным смыслом, притом что никакого отступления от текста, тем более модернизации классических партий абсолютная пуристка Лопаткина не допускала. Она просто нашла пластический и ритмический ключ к этим балетам. Она стала единственным подлинным Лебедем отечественной сцены, единственным мастером балетного адажио — основы основ романтического балета. И ей было дано чувство линии и дар кантилены, основы основ этого классического адажио, хореографического содержания адажио в конкретном смысле этого балетного слова — «Белого адажио» в «Лебедином озере», ее главном спектакле. Но в той же возвышенной манере Лопаткина танцевала и более близкое к нам, поставленное Баланчиным почти ровно спустя полвека после «Лебединого озера» адажио в балете «Хрустальный дворец» (иначе «Симфония до мажор»), за что была удостоена «Золотой Маски». Иначе говоря, вполне консервативно настроенная по некоторым своим весьма незыблемым установкам Лопаткина с великим мастерством танцует и неоклассику, если эта неоклассика, как это происходит в созданиях Баланчина, несет поэзию, музыкальность и заключает в себе высший разум искусства — все то, что составляет бесценные черты ее собственного дара, дара Ульяны Лопаткиной, прима-балерины Мариинского театра.
