«Терроризм»
Олег и Владимир Пресняковы
Пассажир 1: А вы достойны покушения?
Пассажир 2: Не знаю…
Пассажир 1: Ну, как, вот из–за вас могли бы заминировать аэропорт?
Пассажир 2 (нервно): А с чего вы взяли, что аэропорт заминирован?
Пассажир 1 (с иронией): Сам догадался.
Пассажир: Вообще–то, военные так сказали…
Пассажир 1 и Пассажир 2 (хором): Военные сказали?
Пассажир: Да, мне только что, сказали…
Пассажир 2: А я от них ничего такого не слышал… Я просто знаю, что кто–то оставил багаж на взлётной полосе. Сейчас сапёры пытаются узнать, что там. Пока узнают – все рейсы отменили, аэропорт закрыли…
Пассажир: И всё из–за какого–то багажа?!
Пассажир 2: Конечно… из–за какого–то! Там может быть всё, что угодно. Все могут взлететь на воздух. И наивно предполагать, что аэропорт заминировали ради политика, или учёного. Заминировали ради всех, ради всех, кто сейчас здесь сидит, потому что когда гибнут невинные простые ничем невыдающиеся люди – это ещё страшнее, чем погиб бы какой–нибудь значительный человек. Если гибнут самые обыкновенные, и, знаете, так, часто и помногу, гибнут не на войне, а прямо в домах, в самолётах, или по пути на работу, то всё в государстве меняется само по себе, и политики со своей никчемной политикой, и учёные с их учёностью отправляются к чёрту…
Пассажир: К чёрту?..
Пассажир 2: Да, к чёрту, потому что никто и ничто не может управлять миром, где так часто гибнут обыкновенные люди, – часто и помногу…
Пассажир 1: Да, действительно, зачем охотиться за хорошо охраняемыми людьми, когда можно так запросто убить идею, или смысл – ведь их никто не охраняет… Смысл и идея всей жизни – в людях, во всех нас, но нас–то никто не охраняет! Даже сейчас охраняют аэропорт, а не нас!
Пассажир 2: Всегда страдают невинные…
Пассажир 1: Да, невинные страдают всегда… (Произнося эти фразы, Пассажир 2 и Пассажир 1 картинно мотают головами).
Пассажир 2: Хотя так или иначе все в чём–то виноваты…
Пассажир 1: Но это ещё не повод, чтобы подкладывать подо всех мины!
Пассажир: Подождите, а с чего вы взяли, что там, действительно, в этих сумках что–то такое, что взорвётся?
Пассажир 1: Сейчас это выясняют, мы ничего не утверждаем, мы просто рассуждаем, а они (показывает на военных, стоящих в оцеплении), они – выясняют…
Пассажир 2: Но, в любом случае, – это уже взорвалось.
Пассажир 1: Да. Да. Взорвалось.
Пассажир: Как это? (Картинно оглядывается по сторонам). А где же тогда дым, осколки, руины? Где?
Пассажир 1: Это всё внутри.
Пассажир: Внутри?
Пассажир 1: Да, внутри всех, кто здесь сейчас сидит, – и кто не пускает нас (показывает на военных)… Этих людей в оцеплении, их ведь от чего–то оторвали, от какой–то своей жизни… заставили волноваться, нервничать, хоть они и делают вид, что им не страшно, но холодок внутри, знаете, сквознячок такой липкий – нет–нет, да и пробежит у них, я вижу… Всем здесь уже что–то сломали, вынудили думать совсем о другом… И вот что с этим делать?! А?!
«Откровенные полароидные снимки»
Марк Равенхилл
Перовод: Александр Родионов
НИК. Что, танцуешь сегодня?
ВИКТОР. Нет. Я не танцую больше.
НИК. Хочется посмотреть, как ты танцуешь.
ВИКТОР. Я кончил танцевать. Я пришел забирать деньги. Да — мои деньги и мои костюмы. Ты выглядишь жутко.
НИК. Даа.
ВИКТОР. Пожалуйста. Что с тобой было?
НИК. Не могу вспомнить.
ВИКТОР. Не может быть, что не помнишь.
НИК. Нет. Я ничего не вспоминаю. Я пил.
ВИКТОР. Социалисты всегда пьют.
НИК. Думаешь?
ВИКТОР. В моей стране. Да. Человек — разумное существо, они говорят. Общество должно быть разумно организовано, они говорят. И каждый день они пьют по бутылке водки и падают на пол. Вот такой ты.
НИК. Я пил. Но я не социалист.
ВИКТОР. Ты мне сам сказал.
НИК. Ну и что, да. Я изменил взгляды.
ВИКТОР. Молодец.
НИК. Я подумал, что ты мне скажешь, где Надя.
ВИКТОР. Я не знаю.
НИК. Пожалуйста. Ты мне должен помочь. Я с ней хочу встретиться. Чтобы было все здорово. Я хочу стать частью Счастливого Мира.
ВИКТОР. Счастливый Мир?
НИК. Даа. Каждый день — новый день. Сами за себя ответственны. Не даем миру на нас влиять.
ВИКТОР. Хуй с этим Счастливым Миром, о кей? Большое жуткое вранье.
НИК. Но ты же мне рассказывал.
ВИКТОР. Да. Ну что — я изменил взгляды. Забудь Надю.
